плод воображения тоже человек
По большей части для интересующегося Штирлица =Р
Райдо
не совсем выполнение и не совсем заявки. Я предупреждал - что это персонажи игровые, стало быть может быть множество упоминаний о событиях/лицах, которые я объяснять, с вашего позволения, не буду. Равно как и историю-мироустройство и прочие вещи.
Кроме того, именно фиков у нас про них немного, все больше постебушки в промежутках между великими деяниями - мы выбрали наиболее приличное.
И да, это слэш. Без рейтинга, но если кому неприятно, под кат не ходить.
З.Ы. и да, я на дайрях под именем именно этого персонажа.
З.З.Ы. и да, когда мы их только начинали писать о лженауке соционике никто из нас не имел никакого представления. Это потом, когда нашло желание протипировать оказалось - таки дуалы и таки штиродосты.
З.З.З.Ы. Досты - не белые и пушистые =Р
Авторство соответственно Келестина и мое.
итак, номер раз
Злая постебушка.
У Келестина было прекрасное настроение.
Не омрачало его, по сути, даже кратковременное отсутствие Готфрида – это была небольшая командировка по каким-то вампирским делам, в которые он периодически уезжал на недельку или чуть меньше. За это время Келестин успевал передумать множество лиричных мыслей, соскучиться и придумать пару новых способов обоюдно приятного времяпровождения.
В эти дни почти всегда важных дел в Арксфайдесе не происходило, поэтому делать Келестину было практически нечего. Особенно – по вечерам. Поэтому по вечерам он занимался тем, что писал Готфриду длинные и вдохновенные письма.
Келестин вообще писал любые тексты красиво, витиевато и изящно – даже если это был банальный месячный отчет. Его бы воля – он бы писал эти отчеты в стихотворной форме, но Готфрид не разрешал. Хоть что-то в этом мире должно быть постоянным.
Зато в такие вечера Келестин отрывался по полной программе. Мохноногие почтовые голуби словно предчувствовали, что их ждет, хохлились и прятались – но это им не помогало.
Итак, Келестин вдохновился и сел за письмо.
_
Готфрид ещё издалека, славясь зорким зрением, увидел приближающийся к нему по воздуху эскорт – иначе не сказать – почтовых голубей.
В душу закралось нехорошее подозрение.
Оно было оправдано. Два крупных голубя не сели, а прямо-таки обрушились рядом с ним. Готфрид нагнулся, отвязывая от их лапок здоровенный свиток, и, увидев знакомую печать в виде розы, оттиснутую на воске, скрепляющем ломкую бумагу – тяжело вздохнул.
Времени было не особенно много, а Готфрид знал, что Келестин пишет много и витиевато – с первого раза и не поймешь ведь, о чем, собственно, идет речь. Сняв печать, вампир развернул свиток – теперь нижний край длинного листа доставал земли.
Готфриду стало плохо. Но не читать было нельзя.
Первые десять абзацев Готфрид читал ещё спокойно. Текст, написанный тонким, украшенным множеством завитушек почерком Келестина, был непрост к прочтению – попробуй пойми, что он хотел тут сказать? Ещё через десять абзацев Верховный начал терять терпение и остаток прочитал кое-как – по диагонали. Правда его очень увлек посткриптум, где Келестин красочно описывал возможные способы времяпровождения с обоюдным удовольствием.
Готфрид задумался, что-то схематично набросал на полях того же письма. Понял, что предлагаемое Келестином невыполнимо технически – так казалось, во всяком случае.
Ответ магу был короток и лаконичен, типичный ответ военного.
Прочитал всё.
Понял не всё.
Я тебя тоже люблю.
Г.
Решив, что добавлять здесь нечего, вампир привязал небольшой листик бумаги к лапке с обожанием посмотревшего на него голубя.
Ответ будет, он не сомневался.
_
- Отец Готфрид, пришло письмо. Кажется, вам...
- Кажется? – Готфрид изогнул бровь, отвлекаясь от работы, - что значит «кажется»?
- Ну... взгляните сами.
Да уж, письмо, судя по всему, действительно было ему. Белоснежных мохноногих голубей, с которыми всегда отправлял письма Келестин, он узнал бы везде.
Да даже не это играло главную роль. А то, что голубей было целых четыре.
Келестин мог затерроризировать дрессировкой любое живое существо. Судя по весу свитка, птицы менялись им в полете. Попарно.
Держа совершенно невозмутимое лицо, Готфрид велел более младшему инквизитору заняться каким-нибудь делом, остался один, и, глубоко вздохнув, развернул свиток.
Первую половину письма занимали пространные укоризненные сетования Келестина на тему того, что Готфрид совершенно не уделяет внимание его письмам. Это вампир читал через строчку – тексты подобного характера он знал наизусть, как и то, что маг искренне развлекается, делая их как можно более трагичными. Вторая была о всяких повседневностях, зато в конце был ещё один постскриптум – он подробно, с зарисовками на полях, пояснял то, что было в прошлом письме, так, что Готфрид начинал понимать реальность предлагаемого.
Вздохнув, он улыбнулся – и написал короткий ответ.
Всё прочитал, всё понял.
Люблю тебя ещё больше.
Г.
Ответ, пришедший через пару дней, содержал всего одну строчку.
Не верю!
К.
Вот тогда Готфрид понял, что пора возвращаться домой. Чему конкретно не верит Келестин, он решил не уточнять.
_
Готфрид осторожно постучал в дверь и, услышав спокойное «открыто», зашел в комнату Келестина.
Тот сидел за столом и быстро, сосредоточенно дописывал какой-то текст. Исписанная половина являла собой длиннющий лист бумаги.
«Не повезло кому-то», - с сочувствием подумал Готфрид, понятия не имея, кому адресованы эти метры текста.
- Привет, Келестин.
- Вернулся наконец, любовь моя? – Келестин чуть повернул голову в его сторону, улыбнулся и поставил последнюю точку.
- Как видишь. Какому несчастному выпадет доля читать это? – он кивнул в сторону листа, подходя.
Келестин только загадочно улыбнулся, подул на чернила, чтобы быстрее просохли; неторопливо свернул письмо в увесистый свиток и запечатал.
- Отойди к двери.
- А? – Готфрид выглядел озадаченным.
- Отойди, отойди.
Вампир недоумевал, но решил послушаться. Келестин, прищурившись, посмотрел на него, взял свиток в руку...
...размахнулся, и с силой швырнул его в вампира.
Готфрид едва успел перехватить это чудовищное письмо, ощущая его вес.
- Ты с ума сошел?!
- Никакого уважения к моему творчеству! – менторским тоном оскорбленной невинности громогласно заявил Келестин, вставая со стула, - и только попробуй не прочитать! Имей в виду, вечером буду спрашивать подробный пересказ!
- Непременно, - вампир вздохнул, - кстати, Келестин...
- Что?
- Знаешь, я действительно понял твоё предложение в первом письме и нахожу его очень удачным. Не лучше ли потратить вечер на него?
и номер два
это чудо больного разума имело целью плавный перевод одной игры в другую, поэтому необходимо дать некоторые пояснения.
это все происходит через небольшое время после успешного завершения одного большого квеста с разоблачением некого заговора. Заговорщиком, к словы был непосредственный начальник Готфрида, тип откровенно неприятный =Р сам Готфрид уже на исходе был ранен, крайне неудачно - поймав одновременно и магический и физический удар. Его наскоро поставили на ноги - но работы много, долечиваться он, разумеется не стал, а с ним попробуй поспорь.
собственно сам и виноват.
Из всех недостатков Готфрида Келестин почитал чуть ли не самым неприятным нездоровое пристрастие вампира к работе. Помимо собственных обязанностей Верховного Инквизитора он взвалил на себя гору дополнительной работы, замещая высокое начальство в лице оказавшегося недостойным должности Орибеля – не из честолюбия, какое уж там честолюбие, когда вампиру уже несколько недель удавалось спать не больше трех часов в сутки – просто больше было некому.
Что-то легло и на плечи Келестина – Готфрид, при всем желании не мог успеть повсюду, но лишнюю нагрузку своим людям не давал, стараясь вытащить тройной объем работы на себе. Что самое удивительное – у него получалось, только Келестин день ото дня становился мрачнее. Помимо того, что ему крайне не хватало вампира, и это притом, что они виделись много раз на дню, он начинал всерьез волноваться за непосредственное начальство, а по совместительству возлюбленного.
Готфрид в общем и сам был не рад расширению круга обязанностей, но раз надо – значит надо. Сегодня ему предстояло принимать посольство из Феуля, ради которого пришлось и вовсе обходиться без сна последние три дня, разбираясь в предоставленной ноте, суть которой сводилась к претензиям на тему недельного присутствия двух инквизиторов на территории Светлой страны и убиения подданных оной.
Готфрида жестоко терзало искушение объяснить феульцам, что их страна вообще до сих пор стоит только благодаря недельному присутствию двух Инквизиторов на ее территории, но запрет Вексатио был недвусмысленнен – приходилось изворачиваться. Изворачиваться вампир не умел и не любил, ровно как и выражаться запутанными длинными фразами. Но выбора у него не было.
Взялся за гуж…
Инквизитор в последний раз взглянул в серебряную поверхность зеркала. Выходить к посольству следовало при параде, но он уже не был уверен, что оделся правильно. Чего то не хватало, только чего? Перед глазами плыло от усталости, а туман в голове мешал думать, но Келестина звать не хотелось, он вообще избегал встреч с магом наедине в последнее время, потому что прекрасно знал, что тот ему скажет, равно как и то, что крыть будет нечем – Келестин, когда ему было надо, оказывался непревзойденным спорщиком. А признаваться в слабости кому-то другому... Возможно, он и стал заложником ложной гордости, но такого не было и не будет.
Что же все-таки не так?
Вампир окинул комнату взглядом в надежде на то, что нужная деталь одеяния отыщется тут же на месте. Парадные шелковые ленты, крепящиеся на плечи и спадающие до пола, и в самом деле лежали на столе, к ним была приколота записка. От Келестина. Короткая и несколько сухая, с пожеланием удачи и напоминанием о собственном существовании. Готфрид с трудом справился с прыгающими буквами, вздохнув, аккуратно сложил записку и опустил в карман. Маг обижен, и у него есть на это право. А вот он ведет себя хуже последнего гвардейца.
Белые ленты, приколотые к черной ризе, развернулись и с шелестом упали на пол. Если бы это был суд, ленты были бы алыми, а если траур – то черными… Вампир мазнул взглядом по зеркалу – вроде все правильно, да и все равно больше времени нет. Он подхватил внушительную гору бумаг и отправился в приемную залу.
Пережить этот день, а ведь завтра не легче… Ничего, осталось немного, скоро кто-то будет назначен на место Орибеля, верней всего выходец из Инквизиции, Готфрид знал это, потому что ему уже предлагали повышение, он отказался, поскольку полагал себя на своем месте, но дал рекомендации двоим или троим из приближенных подчиненных. Келестину прежде всего, и уже успел выслушать от него несколько теплых слов по этому поводу.
- …а посему я полагаю вопрос о присутствии наших людей в Феуле закрытым.
Вампир действительно подготовился ко встрече и возразить по существу было нечего. Впрочем, Феуль такого спустить не мог.
- Среди них был вампир.
- Вексатио не волнует раса тех, кто служит ей.
- На территории нашей страны было совершено убийств. Подданным Таорна, более того, членами Трибунала.
Проклятье, и чего бы стоило снять ризу в чужой стране. Так нет же… опять ложная гордость? За что боролись, да. И чего этот… остроухий прицепился как банный лист…
- Это было частное дело, никакого отношения к Трибуналу не имеющее, более того, ваши доказательства были сочтены недостаточными независимыми свидетелями.
Конечно, сочтены, им только клыки один раз покажи, сразу забудут, что сказать хотели. А вот мы с Келестином – два придурка, как только земля носит…
- Тем не менее, мы требуем расследования и суда.
И что вы мне самого себя судить предлагаете?
- Расследование не выявило виновных, вы в свою очередь не располагаете… - вампир, как и его оппонент, согласно этикету стоящий около круглого стола, осекся и, найдя пальцами столешницу, накрепко вцепился в нее. Данглар, присутствовавший здесь же, подался было вперед, но остался на месте под тяжелым взглядом вампира. Проклятая политика не позволяла протащить на прием Келестина…
- Отец Готфрид…
- Прошу меня извинить. Вы не располагаете сведениями о том, кто это был, поэтому данный эпизод остается недоказанным.
Сердце, мгновением раньше, сорвавшееся в какое-то глубинное падение, кажется выровнялось и хоть и чуть запинаясь вполне уверенно стучало о ребра. Пора закрывать заседание.
- На этом предлагаю сегодняшний диспут закончить. На завтра остается вопрос об экономическом сотрудничестве Феуля и Таорна.
После чего вы, наконец, уберетесь из моей страны и прекратите оскорблять Богиню одним своим присутствием. Однако, что теперь… Не к целителям же…
Конечно, не к целителям, с коими, к слову, у Готфрида водились счеты. К Келестину, который был как минимум не хуже их, хоть и не сделал врачебное искусство своей профессией. Вампир был готов выдержать сколь угодно долгую нотацию, тем более, что полагал себя виноватым перед магом, но Келестину достаточно было одного взгляда на непосредственного начальника, чтобы оценить ситуацию.
Так или иначе, первое, то он сказал, было:
- Садись немедленно, выглядишь ужасно. И рассказывай.
- Что? – окончательно смутился вампир. Как всегда в присутствии мага напряжение последнего месяца отпускало, и комната перед глазами завертелась, грозя превратиться в размытое пятно.
- Ну, сейчас ты мог прийти только по делу. У тебя их слишком много.
- Прости… Это скоро кончится, обещаю. Место Орибеля через несколько дней займет Данглар.
- Да я понимаю, - сварливо отозвался Келестин. – Но ко мне, знаешь ли, мог бы и зайти хоть раз. Не по делу.
Готфрид опустил глаза. Маг был абсолютно прав и отрицать это было бы глупо.
- И да ладно я, - продолжал Келестин, слегка оттаявший, увидев искреннее раскаяние вампира. – Но ты же себя загонишь.
- Уже, кажется… - сообщил Готфрид, решивший, что или сейчас или не сегодня.
- Как, - осекся маг. – Ты придурок, почему сразу не сказал?! Немедленно рассказывай!
- Да ничего такого… - Готфрид ненадолго замолчал, подбирая слова – только как объяснить, насколько страшно бывает, когда никогда не подводивший организм дает такой сбой.
Келестин во время рассказа все больше хмурился, легко коснулся лба вампира, а потом взял его руку в свою, прижав жилку на запястье, считая удары сердца.
- Я… - начал было Готфрид.
- Помолчи. А лучше иди и ложись.
- Так ведь посольство завтра, а я не готов, и потом надо решить вопрос со снабжением, а еще переформирование двух отрядов, и, по-моему, сразу четверо с донесениями, и это я молчу о…
- Готфрид. Ты работал на износ, так ты своего добился. Теперь слушай меня. Сейчас ты пойдешь к себе, ляжешь, и думать забудешь о работе, - маг уже вытягивал с полочки какие-то колбы. – Я сейчас приду, только кое что сделаю…
- Я не могу.
- Можешь.
- Посольство.
- Да, грохнуться в обморок перед Феульским посольством, несомненно лучше.
- Но… - Келестину в таком настроении перечить было попросту опасно.
- И никаких но. Данглар приступит к исполнению новых обязанностей на три дня раньше официального срока, ничего с ним не случиться. А завтра, - маг коварно усмехнулся, - а с завтрашнего дня мы с тобой отправляемся в ОТПУСК. Заметь, заслуженный.
Райдо
не совсем выполнение и не совсем заявки. Я предупреждал - что это персонажи игровые, стало быть может быть множество упоминаний о событиях/лицах, которые я объяснять, с вашего позволения, не буду. Равно как и историю-мироустройство и прочие вещи.
Кроме того, именно фиков у нас про них немного, все больше постебушки в промежутках между великими деяниями - мы выбрали наиболее приличное.
И да, это слэш. Без рейтинга, но если кому неприятно, под кат не ходить.
З.Ы. и да, я на дайрях под именем именно этого персонажа.
З.З.Ы. и да, когда мы их только начинали писать о лженауке соционике никто из нас не имел никакого представления. Это потом, когда нашло желание протипировать оказалось - таки дуалы и таки штиродосты.
З.З.З.Ы. Досты - не белые и пушистые =Р
Авторство соответственно Келестина и мое.
итак, номер раз
Злая постебушка.
У Келестина было прекрасное настроение.
Не омрачало его, по сути, даже кратковременное отсутствие Готфрида – это была небольшая командировка по каким-то вампирским делам, в которые он периодически уезжал на недельку или чуть меньше. За это время Келестин успевал передумать множество лиричных мыслей, соскучиться и придумать пару новых способов обоюдно приятного времяпровождения.
В эти дни почти всегда важных дел в Арксфайдесе не происходило, поэтому делать Келестину было практически нечего. Особенно – по вечерам. Поэтому по вечерам он занимался тем, что писал Готфриду длинные и вдохновенные письма.
Келестин вообще писал любые тексты красиво, витиевато и изящно – даже если это был банальный месячный отчет. Его бы воля – он бы писал эти отчеты в стихотворной форме, но Готфрид не разрешал. Хоть что-то в этом мире должно быть постоянным.
Зато в такие вечера Келестин отрывался по полной программе. Мохноногие почтовые голуби словно предчувствовали, что их ждет, хохлились и прятались – но это им не помогало.
Итак, Келестин вдохновился и сел за письмо.
_
Готфрид ещё издалека, славясь зорким зрением, увидел приближающийся к нему по воздуху эскорт – иначе не сказать – почтовых голубей.
В душу закралось нехорошее подозрение.
Оно было оправдано. Два крупных голубя не сели, а прямо-таки обрушились рядом с ним. Готфрид нагнулся, отвязывая от их лапок здоровенный свиток, и, увидев знакомую печать в виде розы, оттиснутую на воске, скрепляющем ломкую бумагу – тяжело вздохнул.
Времени было не особенно много, а Готфрид знал, что Келестин пишет много и витиевато – с первого раза и не поймешь ведь, о чем, собственно, идет речь. Сняв печать, вампир развернул свиток – теперь нижний край длинного листа доставал земли.
Готфриду стало плохо. Но не читать было нельзя.
Первые десять абзацев Готфрид читал ещё спокойно. Текст, написанный тонким, украшенным множеством завитушек почерком Келестина, был непрост к прочтению – попробуй пойми, что он хотел тут сказать? Ещё через десять абзацев Верховный начал терять терпение и остаток прочитал кое-как – по диагонали. Правда его очень увлек посткриптум, где Келестин красочно описывал возможные способы времяпровождения с обоюдным удовольствием.
Готфрид задумался, что-то схематично набросал на полях того же письма. Понял, что предлагаемое Келестином невыполнимо технически – так казалось, во всяком случае.
Ответ магу был короток и лаконичен, типичный ответ военного.
Прочитал всё.
Понял не всё.
Я тебя тоже люблю.
Г.
Решив, что добавлять здесь нечего, вампир привязал небольшой листик бумаги к лапке с обожанием посмотревшего на него голубя.
Ответ будет, он не сомневался.
_
- Отец Готфрид, пришло письмо. Кажется, вам...
- Кажется? – Готфрид изогнул бровь, отвлекаясь от работы, - что значит «кажется»?
- Ну... взгляните сами.
Да уж, письмо, судя по всему, действительно было ему. Белоснежных мохноногих голубей, с которыми всегда отправлял письма Келестин, он узнал бы везде.
Да даже не это играло главную роль. А то, что голубей было целых четыре.
Келестин мог затерроризировать дрессировкой любое живое существо. Судя по весу свитка, птицы менялись им в полете. Попарно.
Держа совершенно невозмутимое лицо, Готфрид велел более младшему инквизитору заняться каким-нибудь делом, остался один, и, глубоко вздохнув, развернул свиток.
Первую половину письма занимали пространные укоризненные сетования Келестина на тему того, что Готфрид совершенно не уделяет внимание его письмам. Это вампир читал через строчку – тексты подобного характера он знал наизусть, как и то, что маг искренне развлекается, делая их как можно более трагичными. Вторая была о всяких повседневностях, зато в конце был ещё один постскриптум – он подробно, с зарисовками на полях, пояснял то, что было в прошлом письме, так, что Готфрид начинал понимать реальность предлагаемого.
Вздохнув, он улыбнулся – и написал короткий ответ.
Всё прочитал, всё понял.
Люблю тебя ещё больше.
Г.
Ответ, пришедший через пару дней, содержал всего одну строчку.
Не верю!
К.
Вот тогда Готфрид понял, что пора возвращаться домой. Чему конкретно не верит Келестин, он решил не уточнять.
_
Готфрид осторожно постучал в дверь и, услышав спокойное «открыто», зашел в комнату Келестина.
Тот сидел за столом и быстро, сосредоточенно дописывал какой-то текст. Исписанная половина являла собой длиннющий лист бумаги.
«Не повезло кому-то», - с сочувствием подумал Готфрид, понятия не имея, кому адресованы эти метры текста.
- Привет, Келестин.
- Вернулся наконец, любовь моя? – Келестин чуть повернул голову в его сторону, улыбнулся и поставил последнюю точку.
- Как видишь. Какому несчастному выпадет доля читать это? – он кивнул в сторону листа, подходя.
Келестин только загадочно улыбнулся, подул на чернила, чтобы быстрее просохли; неторопливо свернул письмо в увесистый свиток и запечатал.
- Отойди к двери.
- А? – Готфрид выглядел озадаченным.
- Отойди, отойди.
Вампир недоумевал, но решил послушаться. Келестин, прищурившись, посмотрел на него, взял свиток в руку...
...размахнулся, и с силой швырнул его в вампира.
Готфрид едва успел перехватить это чудовищное письмо, ощущая его вес.
- Ты с ума сошел?!
- Никакого уважения к моему творчеству! – менторским тоном оскорбленной невинности громогласно заявил Келестин, вставая со стула, - и только попробуй не прочитать! Имей в виду, вечером буду спрашивать подробный пересказ!
- Непременно, - вампир вздохнул, - кстати, Келестин...
- Что?
- Знаешь, я действительно понял твоё предложение в первом письме и нахожу его очень удачным. Не лучше ли потратить вечер на него?
и номер два
это чудо больного разума имело целью плавный перевод одной игры в другую, поэтому необходимо дать некоторые пояснения.
это все происходит через небольшое время после успешного завершения одного большого квеста с разоблачением некого заговора. Заговорщиком, к словы был непосредственный начальник Готфрида, тип откровенно неприятный =Р сам Готфрид уже на исходе был ранен, крайне неудачно - поймав одновременно и магический и физический удар. Его наскоро поставили на ноги - но работы много, долечиваться он, разумеется не стал, а с ним попробуй поспорь.
собственно сам и виноват.
Из всех недостатков Готфрида Келестин почитал чуть ли не самым неприятным нездоровое пристрастие вампира к работе. Помимо собственных обязанностей Верховного Инквизитора он взвалил на себя гору дополнительной работы, замещая высокое начальство в лице оказавшегося недостойным должности Орибеля – не из честолюбия, какое уж там честолюбие, когда вампиру уже несколько недель удавалось спать не больше трех часов в сутки – просто больше было некому.
Что-то легло и на плечи Келестина – Готфрид, при всем желании не мог успеть повсюду, но лишнюю нагрузку своим людям не давал, стараясь вытащить тройной объем работы на себе. Что самое удивительное – у него получалось, только Келестин день ото дня становился мрачнее. Помимо того, что ему крайне не хватало вампира, и это притом, что они виделись много раз на дню, он начинал всерьез волноваться за непосредственное начальство, а по совместительству возлюбленного.
Готфрид в общем и сам был не рад расширению круга обязанностей, но раз надо – значит надо. Сегодня ему предстояло принимать посольство из Феуля, ради которого пришлось и вовсе обходиться без сна последние три дня, разбираясь в предоставленной ноте, суть которой сводилась к претензиям на тему недельного присутствия двух инквизиторов на территории Светлой страны и убиения подданных оной.
Готфрида жестоко терзало искушение объяснить феульцам, что их страна вообще до сих пор стоит только благодаря недельному присутствию двух Инквизиторов на ее территории, но запрет Вексатио был недвусмысленнен – приходилось изворачиваться. Изворачиваться вампир не умел и не любил, ровно как и выражаться запутанными длинными фразами. Но выбора у него не было.
Взялся за гуж…
Инквизитор в последний раз взглянул в серебряную поверхность зеркала. Выходить к посольству следовало при параде, но он уже не был уверен, что оделся правильно. Чего то не хватало, только чего? Перед глазами плыло от усталости, а туман в голове мешал думать, но Келестина звать не хотелось, он вообще избегал встреч с магом наедине в последнее время, потому что прекрасно знал, что тот ему скажет, равно как и то, что крыть будет нечем – Келестин, когда ему было надо, оказывался непревзойденным спорщиком. А признаваться в слабости кому-то другому... Возможно, он и стал заложником ложной гордости, но такого не было и не будет.
Что же все-таки не так?
Вампир окинул комнату взглядом в надежде на то, что нужная деталь одеяния отыщется тут же на месте. Парадные шелковые ленты, крепящиеся на плечи и спадающие до пола, и в самом деле лежали на столе, к ним была приколота записка. От Келестина. Короткая и несколько сухая, с пожеланием удачи и напоминанием о собственном существовании. Готфрид с трудом справился с прыгающими буквами, вздохнув, аккуратно сложил записку и опустил в карман. Маг обижен, и у него есть на это право. А вот он ведет себя хуже последнего гвардейца.
Белые ленты, приколотые к черной ризе, развернулись и с шелестом упали на пол. Если бы это был суд, ленты были бы алыми, а если траур – то черными… Вампир мазнул взглядом по зеркалу – вроде все правильно, да и все равно больше времени нет. Он подхватил внушительную гору бумаг и отправился в приемную залу.
Пережить этот день, а ведь завтра не легче… Ничего, осталось немного, скоро кто-то будет назначен на место Орибеля, верней всего выходец из Инквизиции, Готфрид знал это, потому что ему уже предлагали повышение, он отказался, поскольку полагал себя на своем месте, но дал рекомендации двоим или троим из приближенных подчиненных. Келестину прежде всего, и уже успел выслушать от него несколько теплых слов по этому поводу.
- …а посему я полагаю вопрос о присутствии наших людей в Феуле закрытым.
Вампир действительно подготовился ко встрече и возразить по существу было нечего. Впрочем, Феуль такого спустить не мог.
- Среди них был вампир.
- Вексатио не волнует раса тех, кто служит ей.
- На территории нашей страны было совершено убийств. Подданным Таорна, более того, членами Трибунала.
Проклятье, и чего бы стоило снять ризу в чужой стране. Так нет же… опять ложная гордость? За что боролись, да. И чего этот… остроухий прицепился как банный лист…
- Это было частное дело, никакого отношения к Трибуналу не имеющее, более того, ваши доказательства были сочтены недостаточными независимыми свидетелями.
Конечно, сочтены, им только клыки один раз покажи, сразу забудут, что сказать хотели. А вот мы с Келестином – два придурка, как только земля носит…
- Тем не менее, мы требуем расследования и суда.
И что вы мне самого себя судить предлагаете?
- Расследование не выявило виновных, вы в свою очередь не располагаете… - вампир, как и его оппонент, согласно этикету стоящий около круглого стола, осекся и, найдя пальцами столешницу, накрепко вцепился в нее. Данглар, присутствовавший здесь же, подался было вперед, но остался на месте под тяжелым взглядом вампира. Проклятая политика не позволяла протащить на прием Келестина…
- Отец Готфрид…
- Прошу меня извинить. Вы не располагаете сведениями о том, кто это был, поэтому данный эпизод остается недоказанным.
Сердце, мгновением раньше, сорвавшееся в какое-то глубинное падение, кажется выровнялось и хоть и чуть запинаясь вполне уверенно стучало о ребра. Пора закрывать заседание.
- На этом предлагаю сегодняшний диспут закончить. На завтра остается вопрос об экономическом сотрудничестве Феуля и Таорна.
После чего вы, наконец, уберетесь из моей страны и прекратите оскорблять Богиню одним своим присутствием. Однако, что теперь… Не к целителям же…
Конечно, не к целителям, с коими, к слову, у Готфрида водились счеты. К Келестину, который был как минимум не хуже их, хоть и не сделал врачебное искусство своей профессией. Вампир был готов выдержать сколь угодно долгую нотацию, тем более, что полагал себя виноватым перед магом, но Келестину достаточно было одного взгляда на непосредственного начальника, чтобы оценить ситуацию.
Так или иначе, первое, то он сказал, было:
- Садись немедленно, выглядишь ужасно. И рассказывай.
- Что? – окончательно смутился вампир. Как всегда в присутствии мага напряжение последнего месяца отпускало, и комната перед глазами завертелась, грозя превратиться в размытое пятно.
- Ну, сейчас ты мог прийти только по делу. У тебя их слишком много.
- Прости… Это скоро кончится, обещаю. Место Орибеля через несколько дней займет Данглар.
- Да я понимаю, - сварливо отозвался Келестин. – Но ко мне, знаешь ли, мог бы и зайти хоть раз. Не по делу.
Готфрид опустил глаза. Маг был абсолютно прав и отрицать это было бы глупо.
- И да ладно я, - продолжал Келестин, слегка оттаявший, увидев искреннее раскаяние вампира. – Но ты же себя загонишь.
- Уже, кажется… - сообщил Готфрид, решивший, что или сейчас или не сегодня.
- Как, - осекся маг. – Ты придурок, почему сразу не сказал?! Немедленно рассказывай!
- Да ничего такого… - Готфрид ненадолго замолчал, подбирая слова – только как объяснить, насколько страшно бывает, когда никогда не подводивший организм дает такой сбой.
Келестин во время рассказа все больше хмурился, легко коснулся лба вампира, а потом взял его руку в свою, прижав жилку на запястье, считая удары сердца.
- Я… - начал было Готфрид.
- Помолчи. А лучше иди и ложись.
- Так ведь посольство завтра, а я не готов, и потом надо решить вопрос со снабжением, а еще переформирование двух отрядов, и, по-моему, сразу четверо с донесениями, и это я молчу о…
- Готфрид. Ты работал на износ, так ты своего добился. Теперь слушай меня. Сейчас ты пойдешь к себе, ляжешь, и думать забудешь о работе, - маг уже вытягивал с полочки какие-то колбы. – Я сейчас приду, только кое что сделаю…
- Я не могу.
- Можешь.
- Посольство.
- Да, грохнуться в обморок перед Феульским посольством, несомненно лучше.
- Но… - Келестину в таком настроении перечить было попросту опасно.
- И никаких но. Данглар приступит к исполнению новых обязанностей на три дня раньше официального срока, ничего с ним не случиться. А завтра, - маг коварно усмехнулся, - а с завтрашнего дня мы с тобой отправляемся в ОТПУСК. Заметь, заслуженный.
@темы: Штирлиц, Теория, Достоевский
-
-
06.09.2009 в 09:21Спасибо)
-
-
06.09.2009 в 12:04Выкладывайте еще.
-
-
06.09.2009 в 12:34(автор первой зарисовки)
-
-
06.09.2009 в 12:58cпасибо)
AnnaSk
*мурлыкнул* я гаммиец) просто мы совместно
-
-
06.09.2009 в 23:38Прошу прощения.
-
-
06.09.2009 в 23:41от драйзера и доста))
-
-
07.09.2009 в 08:11Почему-то так и подумалось
-
-
07.09.2009 в 11:57-
-
07.09.2009 в 18:21-
-
07.09.2009 в 18:29^^
-
-
07.09.2009 в 22:04спасибО)